В конце мая и начале июня украинцы снова штурмовали обменники, скупали валюту онлайн и на депозит и внимательно следили за динамичным ростом стоимости доллара. Еще 19 мая НБУ оценивал его в 39,43 грн, а спустя всего две недели официальный курс подскочил до 40,5373 грн/$.
Курсовые качели совпали с резким ухудшением энергетической ситуации, и потребительские настроения среди украинцев покатились вниз. А вот спрос на валюту стал расти. За восемь дней курсового мини-ралли с 27 мая по 3 июня чистая покупка валюты населением выросла до $369 млн. Это почти вдвое больше, чем за предыдущую неделю. И сопоставимо с показателями, фиксировавшимися в начале года.
Конечно, не люди виноваты в том, что растет курс доллара. Приведенные выше показатели влияют на рынок, но не так серьезно, как другие фундаментальные факторы. Наглядным подтверждением тому могут служить близкие к рекордным объемы интервенций НБУ в последнюю неделю мая: за 5 торговых дней регулятор продал на Валютном рынке Украины (или ВРУ – так теперь корректно называть межбанк) $1,091 млрд.
Управляемая гибкость в действии
В последний раз схожие цифры на рынке фиксировались в октябре прошлого года, когда Национальный банк перешел к режиму управляемой гибкости. У тебя может возникнуть естественный вопрос: «что же это за «управляемость», если всего за две недели курс гривни проседает более чем на гривну»?
Давай попробуем разобраться. Но перед тем как переходить к майским факторам, зафиксируем несколько базовых условий курсового уравнения военного времени.
Первое из них: мы покупаем гораздо больше за рубежом, чем продаем произведенного в Украине другим странам. А значит получаем по этому каналу гораздо меньше валюты, чем отдаем. Да, в последнее время с налаживанием морского экспортного пути ситуация немного улучшилась, но концепция от этого не поменялась.
Второй важный момент – с начала полномасштабной войны гривна «инфляционно» стремительно обесценивалась. Гораздо большими темпами, чем доллар или евро, хотя они тоже пострадали от высокой инфляции.
Дефицит валюты, возникающий в результате торговли товарами и услугами, а также оттока иностранного капитала через небольшие щели валютной либерализации, компенсируется за счет международной помощи. Она учитывается в иностранной валюте, попадает в золотовалютные резервы НБУ и понемногу тратится на интервенции, чтобы поддержать национальную валюту. Без последних у девальвации вообще не было бы «тормозов».
Из последнего тезиса нетрудно понять, что чисто теоретически НБУ может на коротком промежутке времени сделать курс каким угодно крепким. Хоть по восемь, а хоть и по пять – для этого достаточно «залить» рынок дешевой валютой из резервов. Вот только при таких условиях от наших ЗВР очень быстро останутся одни лишь воспоминания.
Математика тут очень простая: представь, что на ВРУ выходят одновременно несколько десятков компаний, предлагая на обмен 50 миллиардов гривен. Закрыть их экспортной выручкой невозможно – ее столько просто нет на рынке. Чтобы компенсировать избыточный спрос, на торги выходит НБУ с интервенциями. Но если при курсе 40,0 грн/$ ему нужно потратить из резервов $1,25 млрд, то при «долларе по 8» на ту же операцию нужно было бы потратить уже $6,25 млрд. Комментарии, как говорится, излишни.
В обычной ситуации курс определяется открытыми рыночными торгами и в интервенциях центробанка особо нет смысла. Баланс достигается автоматически, благодаря курсовым движениям в одну или другую сторону. Проблема в том, что сейчас этот механизм не работает: из-за разрушенных производств, увеличенных расходов государства на оборонные цели, сломанной логистики и энергетики и т.д. рынок не способен к балансировке.
А почему бы не зафиксировать?
Альтернативой курсовым качелям мог бы стать суровый расчет: раз, скажем, в месяц, аналитики НБУ собирались бы и с помощью многоумных алгоритмов принимали решение – в июне курс будет вот такой. Очень удобно, соглашусь. По крайней мере целый месяц можно было бы не волноваться из-за курса – у каждого украинца точно найдется немало более полезных и важных занятий. Так почему бы так не сделать?
Ответ прост: потому что это убивает рынок и стратегически делает ситуацию еще более сложной. Да, глубокие курсовые колебания никому не нравятся, но именно они заставляют всех участников рынка – компании, людей – оценивать риски, принимать решения, учитывая такие оценки при покупке или продаже валюты.
Если в среднесрочной перспективе тебе нужно продать валюту, ты будешь пытаться угадать лучший с точки зрения курса для того момент. Когда почувствуешь, что он наступил, понесешь доллары в обменник. А вместе с тобой еще и сосед и коллега по работе. Хотя всем вам прямо сейчас гривна, быть может, и не нужна. Это важный нюанс, и в масштабах всего валютного рынка он позволяет сгладить картину и увидеть ее более или менее объективно.
Следовательно, Национальному банку, как ответственному за ценовую и курсовую стабильность важно иметь индикатив в виде реального рынка, пусть последний и не способен сам себя сбалансировать. Важно давать ему двигаться в одну или другую сторону, когда для этого возникают реальные рыночные условия.
Так почему же он растет?
Вот мы и подошли к ключевому вопросу: так почему же в конце мая доллар вырос более чем на гривну? Ответ на этот вопрос поищем в подробном комментарии Национальный банк дал на днях агентству "Интерфакс Украина".
Среди основных причин роста спроса на 41% в мае регулятор назвал увеличение бюджетных расходов после поступления международной помощи в марте-апреле, майские шаги валютной либерализации (они, правда, по словам регулятора, не были определяющими для конъюнктуры валютного рынка), а также ситуативные всплески спроса на валюту.
Под последними можно понимать именно ажиотажные волны спроса, которые сопровождают восходящий курсовой тренд, а также одновременное падение объема предложения. Что-то сделать с такими реакциями на рынке очень трудно. Так же ничего не поделаешь и с бюджетными расходами, особенно учитывая тот факт, что среди них немало связано с обороной. Впрочем, у тебя снова может возникнуть закономерный вопрос: «А зачем вообще нужна такая валютная либерализация, если она негативно влияет на курс»?
В начале мая очень осторожно и с серьезными ограничениями НБУ принял ряд новых шагов послабления валютных ограничений. Они в основном касаются выплаты процентов по иностранным займам, репатриации дивидендов иностранным акционерам и инвесторам. Для всех этих операций нужна валюта, которую к тому же выведут из Украины. Тебе может показаться, что логики в этом нет. Но это очень важный и нужный шаг.
Станешь ли ты занимать деньги соседу, если знаешь, что его жена запретит отдавать тебе долг вовремя? Захочешь ли ты выполнять работу, если четко знаешь, что обещанные за нее деньги тебе заплатят когда-нибудь: может через полгода, может спустя год, а может и вовсе после того, как построят метро на Троещину? Твои деньги никуда не делись, вот они лежат в офисе. Ты можешь их потрогать, пересчитать хоть сто раз, но выносить их оттуда нельзя.
Та же логика работает и на рынке инвестиций. В Украину и так не стоит очередь из инвесторов. А те, кто готов рискнуть, не стали бы этого делать, зная, что НБУ запрещает выплачивать дивиденды и проценты инвесторам. Точнее выплачивать не запрещает, но отправить их домой, на родину инвестора – не позволяет. Потому что обменять заработанное на общепринятые в мире деньги они просто не могут.
И лишь снятие таких ограничений, хотя бы частичное, делает по крайней мере теоретически вероятными инвестиции в нашу страну. Без таких шагов о них даже и говорить не было бы смысла.
Естественно, каждому украинцу хотелось бы стабильного доллара. Без нервных скачков, тревожных колебаний, а еще лучше – по восемь. Но давай откровенно: не все то, что кажется нам наилучшим, на самом деле таким и есть. Расплата за чрезмерно крепкую и железобетонно стабильную национальную валюту неизбежна и невероятно болезненна. Поэтому лучше умеренная девальвация, нормальные курсовые колебания, чем шокирующая обвальная девальвация и неизбежные гиперинфляционные всплески.
